Люди Быка - Страница 67

– Ну… – призадумался Семен. – Через леса-то они вряд ли пройдут – всех своих зверей в чаще растеряют.

– А там? – ткнул пальцем в карту Бизон. – Там – за Страной Хьюггов – леса есть?

– Откуда ж я знаю?! – удивился Семен. – Так далеко никто из наших еще не забирался.

– Чего ж тут далекого? – пожал плечами Медведь. – Как река замерзнет, садись на нарту и двигай. Никакие буераки объезжать не надо, через холмы перебираться тоже!

– А вот это – мысль! – обрадовался Семен. – Гораздо лучше, чем земледельцев резать!

– Одно другому не мешает, – резонно заметил старейшина. – Народу на оба дела хватит.

– Давайте так, – предложил главный стратег. – Этой зимой устроим экспедицию в верховья. Следующим летом посмотрим, как дела у земледельцев. А потом уже будем принимать решения – кого бить, кого не бить.

– Ну-ну, – смирился Медведь. – Только смотри, чтоб не получилось как с укитсами.

– Типун тебе на язык!

– Кто-кто ему на язык? – заинтересовался любознательный Кижуч.

– Неважно, – махнул рукой Семен. – Это поговорка из будущего.

Возглавить зимнюю экспедицию он решил лично. Состав ее сформировался сам собой.

– Нирут брать надо нет, – сказал зам правителя по неандертальским вопросам. – Я ходить, мой люди ходить. Лоурин только еду давать, собак, нарты давать.

«А почему нет? – оценил идею Семен. – Когда-то мы с Хью неплохо путешествовали на пару. Мероприятие может оказаться долгим, отвлекать воинов-лоуринов не стоит – они могут понадобиться здесь. К тому же неандертальцы крайне нетребовательны к еде и крову, что в зимних условиях имеет немалое значение».

– Сколько твой люди брать? – передразнил он манеру говорить старого приятеля.

– Три руки люди, – улыбнулся Хью.

– Три так три, – кивнул Семен. – Значит, шесть упряжек.

Когда миновали бывшую Страну Хьюггов, точнее, ее южное окончание, характер видимой с реки местности заметно изменился. Правый берег здесь уже не сильно отличался от левого – та же степь с островками леса. Семен решил подняться на последнюю приличную возвышенность левого берега – осмотреться и, может быть, набросать план района.

Осмотреться удалось, а с рисованием возникла проблема – чернила в пузырьке замерзли. Семен переложил глиняный сосуд за пазуху и, в ожидании, когда содержимое растает, принялся читать спутникам лекцию, благо среди них было несколько бывших школьников.

– …Данный пейзаж хорошо иллюстрирует ландшафтообразующую роль мамонта. В наших краях мамонтов много, и степь, в целом, сохранила свой прежний облик, несмотря на изменение климата. Здесь же мы видим явное наступление кустарниковой и древесной растительности, связанное с увеличением влажности и уменьшением давления на нее древоядных животных. Могу поспорить, что свободные пространства здесь год от года сужаются. Лесные массивы постепенно растекаются во все стороны, кустарники поднимаются из долин и захватывают водоразделы. Молодая поросль является излюбленной пищей мамонтов, но здесь – на всем видимом пространстве – присутствуют лишь стада копытных. В былые годы на таком роскошном пастбище, наверное, могло бы перезимовать множество волосатых слонов, сейчас же мы не видим ни одного…

Стоящий рядом выпускник школы поднял руку, словно на уроке.

– Ты чего?! – прервал лекцию учитель.

– Одного видим, – сказал неандерталец. – Вон он идет.

– Где?! – заинтересовался Семен. – А это точно мамонт?

– Ага. Большой. Старый, наверное.

Семен смог разглядеть лишь темную точку вдали. Тем не менее спорить не стал – разрешающая способность неандертальских глаз значительно выше, чем у обычных людей.

– Интересно, что он тут делает – один и зимой?

– А вы у него спросите, – улыбнулся парень. – Вы же умеете, Семен Николаевич.

– Да, действительно, – согласился Семен. – Только снизу его будет не видно – надо засечь направление.

– Нет, не надо, – сказал бывший школьник. – По-моему, он идет нам навстречу, только по берегу, и кормится на ходу.

Общаться с незнакомым мамонтом Семену было страшновато – кто знает, что у него на уме. Но и отказаться уже нельзя – можно подмочить репутацию. На всякий случай он решил идти на контакт один, а нарту максимально облегчить – может, еще и удирать придется.

Мамонт, конечно, почуял упряжку, но продолжал идти, не обращая на нее внимания. В своей белесой зимней шерсти, свисающей почти до земли, он похож был на живой холм, из которого торчат вперед огромные загнутые внутрь бивни. «Он или не он? – гадал Семен, медленно приближаясь. – На Рыжего, конечно, похож, но что ему делать в такой дали? Рискнуть?» Он еще больше замедлил движение, а потом и вовсе остановил нарту, воткнув остол в снег. Поднялся на ноги и, проваливаясь в снег, двинулся навстречу. Мамонт остановился.

Сто метров. Пятьдесят. Сорок, тридцать…

Человек шел и вспоминал свои былые встречи с Рыжим. Он вспоминал мамонтиху Варю, длинноногого поджарого Тобика, с которым уже несколько лет дружит его сын. А самое яркое – и самое первое – воспоминание он приберег напоследок.

И вот он – контакт. Как много лет назад – глаза в глаза.

– «Ты?» – Семен не стал представляться – мамонт, конечно, узнал его.

– «Да…»

– «Почему ты здесь – так далеко?» – спросил человек.

– «Ищу пути, ищу места!» – удивился тупости собеседника Рыжий.

– «Зачем?»

– «Моим скоро станет тесно».

– Да, это так, – сказал Семен вслух и мысленно. – Молодежь подрастает. А здесь вроде бы хорошие пастбища?